Республика Мали, откуда я родом, как и почти все другие африканские государства, была колонией европейцев, но с 1960 года является самостоятельной страной. У себя на родине я учился в лицее, где обязательными были английский и французский языки, а немецкий и русский — по выбору. После окончания я оказался одним из пяти человек, кто получил направление на учебу в СССР.

Мы прилетели в Москву в 1978 году и нас распределили по разным городам. Меня направили в Воронежский технологический институт, чтобы изучать русский язык. В течение года я его осваивал на подготовительном факультете, а для дальнейшей учебы распределился в Ленинград — на гидротехнический факультет Политехнического института имени Калинина, по специальности «Гидроэнергетика и гидроэнергетические сооружения». С 1979 по 1985 год я учился в Политехе и с отличием его закончил.

Первое время было очень необычно. Например, у нас суп дают женщинам после родов, поэтому, когда нам предлагали здесь суп, поначалу мы скептически к нему относились. А еще я никогда не видел черный хлеб...

Да, сейчас мне нравится суп — в холодную погоду очень согревает. Люблю солянку и борщ, а еще драники со сметаной. Сейчас в семье мы в основном готовим русские блюда.

Да, уже в аспирантуре я познакомился со своей будущей женой Светланой. Она училась курсом младше, по специальности тоже гидроэнергетик. После института она работала в «Ленгидропроекте», а сейчас во французской компании, в области управления. У нас уже взрослый сын, и он тоже гидротехник.

Он с раннего возраста увлекался программированием, закончил физико-математическую школу. Когда пришло время выбирать специальность, мы ему только сказали, что уважаем любой его выбор. Он долго думал и сам выбрал Политех. Хотя нам казалось, что он все-таки пойдет не на строительный факультет. В то время я занимался реставрацией исторического центра города и сына потихоньку привлекал – хотел, чтобы он посмотрел на этот процесс изнутри. В итоге он выбрал гидротехнику, но не речную, как я, а морскую. Сейчас работает в фирме, которая занимается исследованием подводных сооружений. Ему нравится.

Я очень любил макароны, котлетки и иногда мы позволяли себе рагу. Но больше всего я любил томатный сок со сметаной и немножко соли (Улыбается.).

В моей группе учились немцы, чехи, болгары и студенты из других стран, я был старостой. В комнате в общежитии мы жили вчетвером. Всегда селили двух иностранных и двух советских студентов. Чтобы понимать материал на лекциях, иностранным студентам нужно было знать русский язык очень хорошо. И русские ребята помогли нам в его освоении. Иногда, правда, они учили нас не очень хорошим словам и на полном серьезе советовали спросить преподавателей, что они означают. Наши профессора очень расстраивались и спрашивали, откуда мы знаем такие неприличные слова.

Один из моментов, который мне хорошо запомнился, случился после третьего курса. Я должен был ехать на практику на Чиркейскую ГЭС — она находится на реке Сулак у поселка Дубки в Дагестане. Но дело в том, что поселок Дубки был и на Украине. В итоге нам купили билеты в те Дубки, которые в Днепропетровской области на Украине. Путь занял у нас два дня, но когда мы наконец-то добрались, увидели, что воды там нет! Я как староста спрашиваю у местных жителей, где же гидроэлектростанция? А мне говорят: «У нас только одна станция — железнодорожная». Как мы добирались из Украины до Дагестана, и как проходила та практика — это отдельная история.

Начальник стройки попросил нас сходить в сельский магазин и купить «бормотуху». Сам я тогда не знал, что это такое. Понятное дело, что в тех краях таких иностранцев, как я, никогда не видели. Представляете, как они удивились, когда мы зашли в сельский магазин, и я спросил: «Бормотуха есть?». Мне указали на бутылки с дешевыми креплеными винами и предложили: «Да, там вон можете взять». Я подхожу, смотрю и не вижу слово «бормотуха» нигде. Говорю продавщице: «Здесь нигде не написано „бормотуха“». Она мне отвечает, что, мол, мало ли что не написано — а это все-таки «бормотуха»! Я отказался купить — ведь не написано... А командиру сказал, что «бормотухи» нет.

(Смеется.)

Вот, посмотрите, за моей спиной фотографии, в том числе моих уважаемых учителей. Один из них — Павел Петрович Миргородский. Его сейчас, к сожалению, уже нет с нами. Он работал на моей кафедре, и когда я сдавал экзамен по строительству, Павел Петрович задавал вопросы. Мне надо было определить прочность сооружений, а он спросил меня по введению в гидротехнические сооружения про укладку бетона. Три часа он меня держал, пока я ему не сказал то, что он хотел услышать. Он говорил: «Вы точно знаете ответ, и вы должны подумать». Я запомнил это на всю жизнь.

Еще один преподаватель — Петр Леонтьевич Иванов. Он был заведующим кафедрой «Механика грунтов и подземные сооружения». Я учился достаточно хорошо, но иногда пропускал занятия. Помню, как-то уехал домой на каникулы, а вернулся обратно на месяц позже. Мне очень нравилось, что в процессе обучения в Политехе нас не заставляли заучивать. Нам давали основные принципы, а дальше мы сами должны были логически все продумать. Это меня спасло. Так вот получилось, что лекции по предмету, который читал Петр Леонтьевич, я частично пропустил. Но на экзамене все-таки смог вывести формулу, которая от меня требовалась. Мне казалось, что он мне 2 или 3 поставит, а он поставил 5 и сказал, что я молодец. Это тоже был урок для меня. И сейчас своим студентам я говорю, что не надо заучивать — мне нужно, чтобы вы понимали физику явления. Я всегда задаю им один-два вопроса на сообразительность. Инженер должен уметь правильно анализировать информацию.

Руководителем моей дипломной работы был Владимир Николаевич Бухарцев. Мы разрабатывали комплексное использование водных ресурсов в Мали, это и стало моей квалификационной работой. Рассмотрели задачу со всех сторон — энергетика, водохозяйственные вопросы, водный транспорт и так далее. Мой руководитель мне очень помогал, благодаря чему я защитил диплом с отличием. Он же рекомендовал меня в аспирантуру, он же стал моим научным руководителем по кандидатской, он же после защиты диссертации посоветовал мне остаться на кафедре. А еще наш бывший декан Михаил Петрович Федоров — сейчас он президент университета, и, конечно, Юрий Сергеевич Васильев — научный руководитель нашего вуза. Все они были мои учителя, которые очень много мне дали.

Нет, почему же. Я вернулся в Мали в 1985 году. Но к тому времени там началась безработица, и я решил вернуться в СССР, чтобы учиться в аспирантуре. В 1986 году я поступил в аспирантуру и проводил исследования по очень интересной для меня теме — это устойчивость гидротехнических сооружений при сейсмических воздействиях. Гидротехнические сооружения — это сооружения высокого класса опасности, и если там произойдет внештатная ситуация, то могут быть не только огромные материальные потери, но и человеческие жертвы. Мне было интересно исследовать, как можно избегать катастроф. Спустя три года я успешно защитил кандидатскую диссертацию.

Для меня всегда очень важно было заниматься научной работой. Сотрудники нашей кафедры исследуют состояние гидротехнических сооружений России, построенных еще в рамках плана ГОЭЛРО. Важно понять, не начнут ли эти сооружения разрушаться, вовремя обнаружить места концентрации напряжения, там, где сильнее всего проявляется усталость материалов и конструкций, и разработать технологии их восстановления либо утилизации с обязательной рекультивацией территории.

В нашей лаборатории в Гидрокорпусе есть уменьшенная в несколько раз модель одного из узлов Братской ГЭС. С помощью экспериментов на этой модели, где есть спуски, затворы — всё, как на местности, ученые нашей кафедры предложили ряд изменений для того, чтобы узел продолжал функционировать в безопасном режиме. Я счастлив работать здесь — преподавать, заниматься исследовательской работой. Тем более что коллектив меня всегда поддерживает и понимает.

Да, я могу различить эти категории студентов. Когда прихожу на лекции, я называю их коллегами и прошу выключить девайсы. Они, слава богу, слушают меня (Улыбается.). Когда вижу, что внимания нет, просто прекращаю говорить. Я читаю «Введение в специальность» у первокурсников, но в основном работаю со студентами старших курсов — бакалаврами и магистрами. Среди них есть, конечно, разные: есть ленивые, есть талантливые, есть те, у кого сразу виден потенциал. На первом курсе, конечно, еще не понятно, у кого он какой, но к третьему многие из них уже работают на полставки и пишут научные статьи. Студенты-контрактники более прагматичные, говорят, что если они платят, то должны получить знания. Но я им поясняю, что они платят за возможность получить знания. Мы не можем просто взять и положить знания в их головы. Они сами должны это сделать. А если нужна только «корочка», то, пожалуйста — у метро можно купить.

В Политехе тяжело учиться, это не секрет. Бывает, что человек старается, но КПД все равно низкий. А есть те, кто не прикладывает особых усилий, но соображает быстро. Я стараюсь всегда помочь, подтолкнуть, дать импульс. Эти студенты, может, и не станут изобретателями, но хорошими инженерами, надеюсь, будут. Большинство наших студентов выходят хорошими специалистами и за них не стыдно. Я всегда говорю им, что Политех — это возможность. Так воспользуйтесь этой возможностью. Или уйдите в академку, если чувствуете, что нужно передохнуть. Или найдите место, где учиться легче.

Стараюсь не ставить, но, как в картине «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика», помните: пока один студент в поисках нужных конспектов лихорадочно бегал от одной группы к другой, его сокурсник придумал воспользоваться на экзамене радиошпаргалкой. И хоть профессор, конечно, — «лопух», но аппаратура при нем. Ищут, конечно, всякие уловки, но я им говорю: «Мы тоже были студентами, и все эти приёмы знаем». Я стараюсь с ними дружить и не обижать их. Но нужно, чтобы и они не считали профессора лохом. Если человек хорошо учился в течение семестра или года, старался, а я понимаю, что экзамен — это эмоциональный момент, и когда студент начинает нервничать, я пытаюсь помочь. Я сам пропускал лекции и допускаю, что иногда и они не ходят. Но если ты пропускаешь, то поблажек на экзамене не будет.

Конечно, большую часть жизни я провожу в России. Меня тянет в Мали, но когда приезжаю на родину, меня еще сильнее тянет назад. Понимаете, большую часть времени я думаю по-русски. В Мали я уже чужой среди своих, они даже говорят: «О, посмотрите, Русский приехал!». Однако в 2016 году Министерство высшего образования и научных исследований Мали обратилось к ректору Политеха с просьбой командировать меня туда на некоторое время по научным делам. Я проводил там исследования относительно того, как можно внедрить передовые технологии в промышленность Мали. Не секрет, что там низкий уровень жизни, и высшее образование получить сложно. Я часто езжу в Мали с лекциями, а в сентябре в Политех приезжала министр по науке и образованию, и был подписан документ о создании информационного центра СПбПУ на моей родине. Так что мне кажется, что, будучи здесь, я могу принести гораздо больше пользы обеим странам.