Я родился и вырос в ГДР, но, поскольку мой отец был профессором, я мог учиться в любом университете, и в СССР тоже. Сначала я поступил на Энергомаш (ныне Институт энергетики — Примеч. Ред.), но после первого семестра понял, что это не мое. Тогда отец посмотрел справочник всех специальностей Политехнического института, ничего не понял — потому что не знал русский язык, но увидел фамилию ЛУРЬЕ в описании физико-механического факультета. И, так как он тоже был профессором по механике, посоветовал перевестись на Физмех. А я думал: только бы не механика! (Смеется.) Но иногда такая судьба, и что-то неизбежно. Я во время учебы даже пробовал перейти к управленцам, но так и не получилось — механика захватила.

Отец посмотрел справочник специальностей Политехнического института. Ничего не понял — потому что не знал русского. Увидев фамилию ЛУРЬЕ в описании физико-механического факультета, посоветовал мне перевестись на Физмех

После того, как в олимпийском 1980-м году я закончил учебу с красным дипломом, уехал домой. Думал, навсегда. Но оказалось, что всего на три дня — сразу же вернулся в Петербург и поступил в аспирантуру. У меня было два научных руководителя: Павел Андреевич ЖИЛИН (завкафедрой «Теоретическая механика», 1989-2005. — Примеч. Ред.) и Владимир Александрович ПАЛЬМОВ (завкафедрой «Механика и процессы управления», 1976-2013. — Примеч. Ред.), и это было мое счастье, потому что они оба настолько разные, и я так много от них обоих получил! В 1987 году я защитил докторскую диссертацию.

Студентам Политеха я преподаю то же, что и у себя в университете. Моя кафедра связана с так называемой технической механикой — это объединение общей механики и сопромата. Вообще, это такая специфика немецкой науки. Студенты изучают у нас статику, сопромат, динамику, моделирование материалов, структурную механику, теорию пластин, механику деформируемого твердого тела, механику композитов, механику разрушения. Когда веду семинары в других университетах, я пытаюсь за одну неделю дать не только какие-то новые знания — я хочу передать людям идею.

Очень сильно различаются — говорят на разных языках (Смеется.). А если серьезно, у всех разная подготовка. Раньше в Восточной Германии студенты по уровню подготовки были очень похожи на российских, но у вас было больше спецшкол матфизики, поэтому по этим дисциплинам российские студенты очень сильные. На Западе вообще такая тенденция, что общее образование дается без фокуса на естественные науки. Например, если я дам австралийским студентам задание реализовать проект, они выберут лидера, подготовят великолепное выступление, блестяще защитятся, но вот в работе с переменными у них будут проблемы. А в Польше, например, такая специфика, что есть хорошие студенты и есть плохие — «средних» нет.

Да, я выпускаю для Эфиопии аспирантов. Там есть много университетов, а научных кадров нет, и моя задача — воспитать их по нашим высоким стандартам. Важно создать такие условия, чтобы люди оставались в Африке, а не «перебегали» в более развитые страны. Первый шаг можно сделать через науку: дать людям образование, а потом они будут поднимать экономику.

Те, которые связаны со здравоохранением, защитой окружающей среды и изменением климата. В эти отрасли идет много молодых ученых и много денег, поэтому, как ни странно, я боюсь, что будет кризис. Из-за того, что результаты пока слабые. То, что может дать интересные результаты, сейчас не сильно финансируется. Например, мы работаем в области механики ползучести, а там основные проблемы связаны с двигателями и турбинами — немодными сегодня темами. Хотя сейчас как раз и надо улучшать турбины и двигатели внутреннего сгорания, чтобы было меньше выбросов.

Эмоционально я понимаю важность альтернативной энергетики, но рационально... Я все-таки инженер и верю в такие вещи, как законы термодинамики. А в то, что можно получить энергию без каких-либо побочных эффектов, я не верю. Тот же самый ветер — используя ветрогенераторы, мы тоже меняем климат, погоду и ландшафт. Ветряные фермы снижают скорость глобальных ветров, происходит изменение температуры воздуха и траектории движения дождевых облаков. Может так быть, что из-за этого через 300 лет в северной части Германии, где сейчас много растений, будет пустыня. В общем, надо больше думать, как инженер. И соблюдать второй закон термодинамики (Улыбается).

Иметь больше контактов за рубежом. В нашей работе получение зарубежных навыков всегда обогащает. Мы — ничто в науке, если смотрим только на себя, ведь так мы делаем одни и те же ошибки и повторяем ошибки людей из нашего окружения. Например, чтобы понять, как давать студентам механику как единую науку, мне надо было приехать сюда к вам и выйти из рамок традиционного немецкого образования. Главное, это общение с людьми разных научных школ — это впечатляет и оставляет отпечаток.